Что дальше: медицинская онкология

Автор: Ледовский Владислав
Гость: Саникович Варвара, медицинский онколог, ассистент кафедры онкологии и лучевой терапии МГМСУ им. А. И. Евдокимова, завотделением онкологии КМЦ МГМСУ
Публикация: 18.06.2022

– Варвара, расскажите немного о себе, о том, где вы учились и почему вы выбрали именно эту специальность.

Я училась в Первом меде на лечебном деле и пошла в ординатуру по онкологии в самый неожиданный для меня университет – Третий мед. Во время обучения я даже не знала о существовании ординатуры по онкологии там, поэтому его я и не рассматривала. Но в итоге оказалась на кафедре онкологии и лучевой терапии МГМСУ и ни на секунду не пожалела. Мне кажется, это был лучший вариант из существующих.

Что касается выбора специальности – с этим связана интересная история. Мы с нашей группой на первом курсе сделали небольшую записку, где каждый написал, кем он хочет стать в будущем. После этого записка хранилась у меня весь период обучения. На шестом курсе мы ее зачитали, и я была очень удивлена. Как оказалось, еще на первом курсе я написала, что хочу быть онкологом. А ведь я даже и забыла об этом. На протяжении всего периода обучения у меня не было такой цели.

Единственное, что было понятно изначально, – я определенно не хирург и хирургические специальности никогда не привлекали моего внимания. Я точно знала, что пойду в терапию.

Также хотелось, чтобы это была не узкая специальность, например, офтальмология, оториноларингология, а что-то более-менее широкое, охватывающее не одну систему организма. И по своей натуре я человек, который стремится ко всему сложному. Мне было важно, чтобы специальность была связана с наукой, чтобы динамично развивалась, чтобы это было интересно и актуально всегда.

Примерно на пятом курсе я стала понимать, что онкология подходит по всем моим параметрам. После цикла по этой дисциплине меня данное направление очень заинтересовало. Конечно, были сомнения, многие меня отговаривали по понятным причинам, но я чувствовала, что это мое. Потом 6 курс, три кружка по онкологии в разных онкологических центрах, выбор ординатуры. И вот, собственно, я здесь.

– Если быть конкретным, вы – химиотерапевт?

Да, я химиотерапевт. Правда, сейчас это уже называется более красиво – медицинский онколог. Потому что все-таки мы занимаемся не только химиотерапией, а используем в лечении наших пациентов и другие противоопухолевые лекарственные препараты – таргетную терапию, иммунотерапию.

Медицинский онколог – это тот специалист, который ведет пациента с первой консультации на протяжении всего лечения. Конечно, по необходимости пациент проходит лечение у хирургов и радиотерапевтов. Но сопровождать пациента на всех этапах терапии, осуществлять динамическое наблюдение, определять план действий при прогрессировании, рецидивах – это задачи медицинского онколога.

– Когда нужно определяться со специальностью студентам-медикам, чтобы их выбор был максимально объективным?

В первую очередь, я думаю, нужно выбрать в целом из трех направлений. Мы можем стать, выйдя из университета, либо хирургом, либо терапевтом, либо диагностом.

Определиться, хирургом ты хочешь быть или терапевтом, не так сложно. Потому что ты всегда чувствуешь, к чему больше тянет. Также, на мой взгляд, нужно учитывать свои физические возможности, потому что хирургия в этом плане требовательная область.

В общем, для начала нужно разобраться хотя бы вот в этих 3 направлениях. А затем на протяжении всего обучения быть открытым ко всему. Потому что, например, у некоторых с первого курса есть установка: «Хочу быть акушером-гинекологом/эндокринологом» и т.д., при этом они ограждают себя от других областей медицины, которые могли бы привлечь их намного больше в процессе изучения.
Важно изучать все и наблюдать, что нравится, что не нравится однозначно, смотреть, как работают врачи
Важно изучать все и наблюдать, что нравится, что не нравится однозначно, смотреть, как работают врачи. В итоге определиться хотя бы с несколькими специальностями, которые понравились больше всего.

И еще очень важный момент: мы все разные по психологическим подтипам. Кому-то тяжело дается активная продолжительная коммуникация с людьми, и тут надо принимать во внимание, что терапевтические специальности (в том числе и онкология) – это всегда активное общение с пациентами, занимающее не менее 50% рабочего времени.
Некоторые наши ребята после прохождения учебной практики понимали, что они не могут так много взаимодействовать с пациентами, им это психологически трудно и дискомфортно. И они выбрали для себя, например, лучевую диагностику. Это рай для интроверта, контакт с пациентом минимальный.

В итоге нужно определить для себя хотя бы вот эти базовые моменты.
И потом уже пятый-шестой курсы, когда сформировался круг интересов, нужно посещать кружки, кафедры, возможно даже устроиться лаборантом на одну из них. Потому что пока не увидишь работу врача в интересующем отделении изнутри, не поймешь, что на самом деле тебя ждет и как будет строится твой рабочий день на протяжении следующих лет.

– Что вы думаете по поводу того, что на первом курсе студенты уверенно говорят: «Я буду таким-то врачом»?

Я думаю, что это может помешать в процессе обучения, не позволить уделить должного внимания другим специальностям. Сейчас я прекрасно понимаю, насколько идеализированы наши представления о будущей работе на первых курсах.

Нет, я не говорю, что нужно отбросить свои цели и мечты. Но советую не ограничивать себя, искать возможности увидеть рутинную, «живую» работу врачей во время обучения, и искать то, что «зажжет огонек» внутри.

Ну а дальше, как в словах из песни: «Кто хочет – тот добьется,
Кто ищет – тот всегда найдет!»

– А если студент решил с первых курсов, что он хочет быть, например, хирургом, стоит ли нам ему все-таки ходить в другие отделения и изучить информацию о других направлениях?

Конечно, это ведь формирует базовые знания врача. Тем более хирургическое направление очень разнообразное: торакальная, абдоминальная хирургия, нейрохирургия, пластическая, челюстно-лицевая и т.д. Практически в любой специальности есть место хирургии, надо смотреть и пробовать.

И повторюсь: на 3-4 курсе можно понять, что и не хирург ты вовсе, а получаешь удовольствие от диагностики и терапии инфекционных заболеваний.

Используйте все возможности обучения в университете, чтобы максимально широко охватить все медицинские специальности, не ограничивайте себя!

– Назовите несколько причин, почему студенту стоит выбрать именно онкологию.

Когда студент приходит в ординатуру по онкологии, у него все еще есть возможность выбора: терапия, хирургия или радиотерапия. То есть если ты не успел определиться за студенческие годы, эта опция остается.

Но важно отметить, что для работы онкохирургом или радиотерапевтом нужны дополнительные сертификаты. Причем сертификат по радиотерапии можно получить только после прохождения ординатуры по онкологии, а вот сертификат по хирургии я бы рекомендовала получить до (намного проще изучать специфику онкологических операций с имеющейся базой по общей хирургии).

Просто закончив ординатуру по онкологии, можно заниматься лекарственным лечением онкологических больных, вести амбулаторный прием или работать в стационаре.

Кем может работать врач после ординатуры и переподготовки по онкологии

  • 1
    Одной из моих главных причин выбора онкологии – разнообразие и широта.
    Наша работа не сосредоточена на какой-то одной области тела человека, ведь солидные опухоли могут возникнуть в любом органе и ткани человека. Ты никогда не знаешь, с чем пациент к тебе придет завтра. Онкология – это огромное разнообразие локализаций, клинических проявлений, симптомов, жалоб, вариантов диагностики и лечения. Минимальное количество однотипного, максимальное количество редкого и удивительного.
  • 2
    Для хирургов это тоже весьма разнообразное и актуальное направление.
    Мне кажется, онкологические операции – одни из самых трудных. Врач не всегда знает, с чем столкнется во время операции, часто правильные решения могут быть приняты только интраоперационно.
  • 3
    Онкология – бурно развивающееся направление.
    Много простора для научной деятельности, чуть ли не каждый месяц появляются какие-то новые методики, противоопухолевые препараты.

    Когда я проходила ординатуру, существовали одни препараты и схемы лечения, но буквально за несколько лет были сделаны настолько важные научные открытия и разработаны новые препараты, которые значительно изменили подходы в лечении наших пациентов. Все так быстро меняется, ты постоянно должен быть «в теме», много читать. Лично мне это очень нравится, постоянное развитие.

– А теперь давайте наоборот. Почему не стоит и кому не стоит идти в эту специальность?

В половине случаев мы способны только поддерживать ремиссию, но полностью устранить болезнь мы не можем
При выборе специальности я обращалась за советом к моим родным, которые имеют большой опыт работы в медицине на разных специальностях – терапия и хирургия. И мне запомнилась одна важная фраза: «В работе врача одно из самых главных удовольствий, которое помогает справиться с нагрузкой, выгоранием, напоминает, зачем ты выбрал медицину, это когда к тебе приходит больной человек, а уходит здоровый».

В онкологии такое есть, но примерно в 50% случаев. Или даже меньше. То есть очень многие наши пациенты, к сожалению, имеют хроническую стадию болезни, и мы понимаем, что не можем полностью их излечить. Мы способны только стабилизировать, остановить прогрессирование, поддерживать ремиссию, но полностью устранить болезнь мы не можем.
Врач-онколог неминуемо, намного чаще, чем другие специалисты, сталкивается со смертью, горем, тревогой, отчаянием. Это большая нагрузка, требующая определенной психологической подготовки. Необходимо изначально уметь или научиться пропускать эмоции через себя, но не давать им задерживаться. Быть эмпатичным – безусловно, но не удерживать внутри негатив.

Также онкология – это, конечно, большая ответственность. Мы в самом прямом смысле ответственны не только за жизнь пациентов, но и за ее качество, ведь порой наши методы лечения сопряжены с серьезным воздействием на весь организм в целом. Ошибка в дозировке лекарственного препарата, недостаточное внимание к жалобе пациента может быть чревато самыми печальными последствиями.

Плюс ко всему нас всегда поджимает время. Наши пациенты не могут ждать операции или начала лекарственного лечения, все нужно делать в кратчайшие сроки. Темп работы очень высокий.

И опять же – как плюс, так и минус – наше направление очень развивающееся, постоянно меняющееся. Нужно каждый день читать, быть в курсе новостей из мира онкологии и не только. То, что считалось стандартом лечения год назад, сейчас может быть уже не актуальным. Ты должен ежедневно читать не ради общего развития, а просто для того, чтобы быть онкологом. Хорошим онкологом.
Ты должен быть чуть ли не 24 часа на связи с больным
Также (что, опять же, для кого-то плюс, для кого-то минус) значительный объем общения с пациентами и их родственниками. Будьте готовы, что на консультациях вы редко будете один на один с пациентом, практически всегда приходят парой или семьями.

На протяжении лечения у пациентов возникает очень много вопросов, могут появится новые жалобы, побочные эффекты лечения. И ты должен быть чуть ли не 24 часа на связи с больным, чтобы он мог написать тебе в любой момент, что-то спросить. Это важно не только для пациента, но и для самого врача – понимать, что происходит с подопечным, чтобы вовремя отреагировать.

Необходимо быть очень контактным, иметь терпение, эмпатию, и в целом уметь общаться с людьми. Потому что для наших пациентов мы и их ведущие врачи, и психологи, и друзья. Без должных коммуникативных навыков будет тяжело работать в онкологии, в любом из направлений: терапии, хирургии, лучевой терапии.

– Как вы сказали, онкологи часто встречаются со смертью. Это как-то отталкивает девушек от выбора специальности?

Я думаю, что нет. Это, опять же, сильно зависит, от психотипа человека, от восприятия ситуаций. Мне кажется в равной степени бывают как мужчины, так и женщины, чувствительные к подобному. Естественно, эти моменты нужно прорабатывать. Самостоятельно или со специалистами.

Опять же, если во время работы в онкологии ты понимаешь, что не справляешься – не нужно бояться уходить в какую-то другую специальность. Я именно так для себя и решила, когда выбрала онкологию, понимая предстоящую эмоциональную нагрузку. Если не получится - поменяю специальность.

Возвращаясь к вопросу о мужчинах и женщинах… Среди онкологов, занимающихся лекарственной терапией, преобладают женщины. Хирурги – да, это в большинстве своем мужчины. Радиотерапевты – 50 на 50.

– Какие советы вы можете дать студенту, который уже выбрал медицинскую онкологию? Имеет ли смысл заучивать какой-нибудь учебник по онкологии перед ординатурой?

Заучивать учебник по онкологии точно не стоит. Потому что приходя в ординатуру, ты всегда ощущаешь, что не знаешь ничего. Стоит посещать кружки – это однозначно, там ты получишь общие знания по онкологии, познакомишься с врачами-онкологами. Там же ты можешь попросить у какого-нибудь доктора показать работу онкологических отделений, посмотреть, что происходит, может, где-то чем-то помочь, в общем, окунуться в атмосферу.

Я считаю, что стоит почитать литературу, касающуюся канцерогенеза, принципов диагностики, лечения и профилактики онкологических заболеваний. Также в онкологии крайне важно хорошо знать анатомию, и, в какой-то мере, фармакологию. Без какой-либо специфики, нужно акцентировать внимание на базовых знаниях.
Одна из самых важных вещей – делать упор на английский язык
Одна из самых важных вещей – делать упор на английский язык, особенно, если ты к пятому-шестому курсу его не знаешь. Самые актуальные рекомендации, стандарты, исследования, публикации – на английском языке. Поэтому если достаточного для чтения уровня языка у тебя нет, то стоит начать активно заниматься.

– Почему такой акцент на анатомии и фармакологии?

У наших пациентов, в зависимости от локализации опухоли, могут быть крайне разнообразные симптомы. Нужно уметь их правильно интерпретировать, а без анатомии тут не обойдешься никак. Если ты знаешь, где находится опухоль или метастаз, ты понимаешь, откуда у пациента боли в той или иной точке. Или что с больным может произойти, если опухоль увеличится в размерах и начнет сдавливать какие-то структуры.

В том числе, по мере практики неплохим бонусом для тебя и для твоего пациента становится навык чтения КТ и МРТ снимков. Опять же, нужны знания по анатомии.
Насколько анатомия необходима для хирургов и радиотерапевтов, думаю, говорить не стоит.

Относительно фармакологии – необходимо понимать особенности воздействия и взаимодействия различных препаратов. Противоопухолевые препараты сами по себе могут вызывать различные побочные эффекты, а чаще всего наши пациента принимают еще и несколько других препаратов в связи с сопутствующими заболеваниями.

– А насколько хорошо нужно медицинскому онкологу знать патологическую анатомию? Именно микроскопию, внешний вид опухоли? Я вот не понимаю, зачем учил это.

Мы очень активно взаимодействуем с патоморфологами. Мы вообще без них никуда. Потому что от того, какое они дадут заключение по результатам послеоперационного гистологического исследования, биоптата опухоли, зависит, правильно ли мы будем лечить пациента. Поэтому мы всегда очень внимательно читаем заключения патоморфологов и если нам что-то непонятно, мы идем к ним, подробно у них все выспрашиваем.

Также мы присутствуем на операциях, смотрим, как выглядит опухоль. Не скажу, что для меня это как-то кардинально меняет подход к лечению, но это очень дополняет картину – внешний вид образования, его расположение.

Но вот опытные хирурги-онкологи могут пальпаторно или по внешнему виду опухоли или лимфоузла сказать злокачественное образование или доброкачественное, что может повлиять на ход операции.

Что касается именно микроскопии, тут скорее важно уметь ориентироваться в описании клеток. Но это приходит со временем, по мере того как начинаешь читать заключения. Если общаешься с патоморфологами, то тоже начинаешь потихонечку в этом разбираться, понимать. Так же и с иммуногистохимическими исследованиями.

Я бы сказала, что неплохо было бы какие-то общие представления об этом всем иметь. А вот все тонкости вы уже поймете в ординатуре, когда начнете практиковать. Это намного проще – накладывать теорию на конкретные клинические ситуации, чем пытаться что-то выучить с нуля, не понимая, как это применить.

– То есть самое важное – читать заключения и осознанно принимать решения на их основании, так? И никто из онкологов не будет сам заниматься микроскопией, как-то оспаривать решения патоморфолога?

Да, абсолютно. Но есть момент относительно онкогематологов. Вот им, я считаю, очень важно уметь самим смотреть. На моей практике в отделении гематологии заведующий всех врачей и ординаторов приглашал смотреть под микроскопом кровь, биоптаты костного мозга. В онкогематологии другая история, там диагнозы часто видны при стандартной микроскопии крови пациента, это нужно уметь видеть самому.

Для специалистов, которые занимаются солидными опухолями, я думаю, это может быть только как хобби. Патоморфология – это очень сложно, огромный объем информации.

– Вы работаете в частной клинике. Расскажите, какие вообще перспективы трудоустройства есть у медицинского онколога?

Я бы хотела добавить, что основная моя работа – это работа заведующей отделением онкологии в университетской клинике. Также я являюсь сотрудником кафедры онкологии и лучевой терапии, на которой я проходила обучение в ординатуре, где я курирую наших ординаторов, веду занятия и читаю лекции студентам 6 курса. Также я веду консультативный прием в частной клинике. Мне нравится такое совмещение всех возможных видов деятельности врача.

Прелесть нашей профессии в том, что мы можем заниматься не только медицинской деятельностью, но также научной и педагогической. Большой простор для выбора, я считаю. Каждый может найти близкое себе занятие и расставить для себя акценты.

После завершения ординатуры можно работать, осуществляя амбулаторный, то есть консультативный прием пациентов в частных или бюджетных учреждениях. Также есть работа в стационарах: дневных, круглосуточных. На амбулаторный прием вакансий всегда больше, в стационары чуть сложнее попасть. Радиотерапевты могут работать в центрах лучевой терапии, количество которых растет с каждым годом в связи с развитием радиотерапевтических методов лечения пациентов

– Чем отличается специфика работы в частной клинике и государственной?

Наверное, самое главное отличие – это «границы дозволенного». При работе в рамках ОМС у тебя есть четко прописанные стандарты, определенное количество квот на лечение, ограниченное время на прием пациентов. Частные клиники могут устанавливать свои правила.

В онкологии очень большая разница в лекарственном обеспечении. В государственной клинике ты можешь работать только с препаратами, которые были закуплены в рамках аукционов, ты никак не можешь влиять на выбор конкретного лекарственного средства, производителя. Многие наши пациенты хотят лечиться оригинальными лекарствами. В частных клиниках мы можем предоставить пациенту любой препарат, который он захочет, если он есть в продаже.

Пациенты в большинстве своем не отличаются: у всех одинаковые проблемы и тревоги. Мой подход к пациентам совершенно не меняется от того, происходит ли прием в рамках ОМС или платно. Получать хорошую зарплату можно в любой клинике, если ты грамотный специалист. И по своим ординаторам знаю, что сразу после ординатуры можно работать с окладом 100+.

– К чему нужно быть готовым будущим ординаторам именно в самой ординатуре?

Первое – это к большей ответственности, чем в университете. Я имею ввиду ответственность за пациентов и свои действия в качестве врача. У нас в ординатуре молодые врачи ведут пациентов сами. Естественно, под контролем куратора, но они сами общаются с пациентами, наедине в том числе, записывают на исследования, подбирают протокол лечения – обязательств намного больше. И если будешь косячить, никто не скажет: «Ну он же ординатор, ему прощается». Нет, все, ты - врач. Врач-онколог.

Нужно быть готовым впитывать информацию, быть очень «инвазивным», говоря нашим, онкологическим языком. Я помню, что мне было обидно, когда я пришла в ординатуру, и нам, грубо говоря, сказали: «Вы тут никому не нужны, все будет зависеть от вас, от того, как вы хотите, чего вы хотите».

Но потом, когда я уже сама стала работать с ординаторами и студентами, я поняла, что означали те слова. Потому что как бы мы ни хотели дать знания ординаторам, времени порой очень мало, а иногда не хватает моральных сил. Например, когда пытаешься что-то донести учащемуся, но видишь, что ему это неинтересно, приходится его постоянно подталкивать, искусственно вовлекать. Да, ты можешь это делать месяц-два, но если не видно никакой отдачи, то в какой момент ты прекращаешь это делать.

Мы, преподаватели и наставники, всегда открыты для молодых врачей, но очень важно, чтобы инициатива исходила и от них. Ординатору нужно приклеиться к куратору, ходить за ним, как хвостик. Мы всегда разрешаем и поощряем участие – лишь бы ординаторы сами проявляли интерес.

Крайне важно также стараться успеть все охватить. Мне кажется, что два года ординатуры – это не много для любой специальности. Потому что ты выходишь через два года, и все, тебе самому нужно лечить пациентов. И поэтому за это время надо максимально все, что можно, понять, узнать, увидеть, попробовать.

Ежедневно находясь в клинике ординатор впервые сталкивается с таким регулярным близким взаимодействием с коллегами. Ординаторы в отделении – полноправные молодые врачи. Они получают навыки коллегиального общения, деонтологии.
Как известно, медицинский коллектив – это маленькая семья. Конфликты неминуемо будут происходить в процессе работы. Нужно уметь в этих ситуациях правильно себя вести.
Ординаторы много пишут историй болезни, наверное, наравне с врачами, иногда даже больше
Ну и, естественно, большое количество бумажной работы. Ординаторы много пишут историй болезни, наверное, наравне с врачами, иногда даже больше. Не нужно этого бояться, абсолютно все через это проходят. Нужно просто понимать, что это этап, который следует пережить. Это, опять же, очень сильно помогает в будущем, потому что ты нарабатываешь навык правильного ведения медицинской документации, и потом, когда станешь врачом, будешь писать в десять раз быстрее.

– После окончания ординатуры куда может расти врач-онколог?

Если он растет только как медицинский специалист, то сначала врач-онколог, потом и.о. заведующего отделением, потом заведующий отделением, наконец, главный онколог. Наверное, так.

В любом случае, почти у всех врачей идет параллельно научная деятельность – это к.м.н., д.м.н. и т.д. Если это научное учреждение: младший научный сотрудник, старший научный сотрудник и подобное. Если параллельно врач работает на кафедре, то это: младший, старший лаборант, ассистент, доцент, профессор, заведующий кафедрой.

Все зависит от того, что конкретно будет делать врач. О том, что после ординатуры врач-онколог может стать онкохирургом, радиотерапевтом, мы уже говорили.

– Вы упомянули про научную деятельность. Врачам она вообще нужна? Разве хороший врач – это тот, который защитил кандидатскую и докторскую?

С определением «хороший врач – это тот, который написал научную работу», я абсолютно не согласна. Знаю даже, что за рубежом врачи, которые имеют степень, не всегда котируются лучше других врачей.

Потому что у них специалисты, которые занимаются научной деятельностью, чаще всего на какое-то время вообще выпадают из клинической практики, и, получается, они меньше времени проводят с пациентами. Чтобы считаться хорошим врачом, не обязательно иметь какой-то научный труд.
Статус кандидата медицинских наук, доктора наук – это конкурентоспособность, карьерный рост
Но у нас по-прежнему статус кандидата медицинских наук, доктора наук – это конкурентоспособность, карьерный рост. Часто это чрезвычайно важно для пациентов. Ведь в России до сих пор считается, что если врач – кандидат или доктор наук, то это значит, что он престижнее, умнее. И человек охотнее выберет консультацию у такого специалиста.

Научная деятельность, я считаю, важна для личного развития специалиста. Чтобы понять вообще принцип написания научных статей, проведения клинического исследования. Также важен опыт публикаций, выступлений.

– Что в международном научном сообществе будет важнее: наличие у тебя статьи в журнале уровня Q1-Q2 или некой кандидатской в России?

Для международного сообщества, конечно же, публикации. Хотя, честно говоря, никогда не задавала вопрос иностранным специалистам, что они думают о наших степенях.

В России постепенно приходят к тому, что более важно наличие у тебя публикаций в хороших рецензируемых журналах. Иногда просветительская деятельность, онлайн-активность, выступления на научных конференциях ценятся гораздо больше, чем написание диссертации.

Но все же если сравнивать рядового врача с блогом по медицине и специалиста с к.м.н., скорее всего, выбор будут делать в пользу последнего.

– Будем надеяться, что, когда пройдет время, мы все будем по-другому относиться к этому.

Да, хотелось бы. Кстати, благодаря заведующей нашей кафедрой я имею возможность выбирать тему диссертационной работы сама. Я знаю, что у большинства такой опции нет, и это очень печально, потому что аспиранты либо с самого начала, либо к концу написания своей работы начинают ее ненавидеть.

Было бы здорово, если бы все имели возможность выбирать тему самим, чтобы подход к науке был более осознанный. Уверена, от этого выиграли бы все – и наука, и молодые ученые.

– Что еще стоит знать студентам об онкологии?

Онкология – одна из самых сложных, увлекательных, быстро развивающихся областей медицины, требующей от врача большой ответственности, пылкого ума и огромной любви к людям.
Если вас это не пугает, а вдохновляет – дерзайте!